— Красный цвет — это цвет не только крови, — заметил тогда Девото, — но и любви.

— Недаром поэты используют этот цвет как символ радости и красоты, — добавил Тетю.

— Пусть спишут меня с «Каталины», если это не приманка для быка! — объявил боцман.

— Вот наконец Добрая Душа, ты впервые попал впросак. Капитан с полным основанием может списать тебя на берег! — Тетю говорил с неизменным дружелюбием на лице. — Быки идут не на красный цвет, а на то, что движется, на все, что кажется им враждебным и ненавистным.

— Ну, вот те раз! А я-то думал, — разочарованно протянул боцман.

— Отчего же бык бьет рогами тореро? В его одежде никогда нет ничего красного. Да только потому, что в момент приближения к нему быка неопытный тореро двигал не только рукой с плащом, но и какой-то частью своего тела.

— Ну, все равно! Мы попросим нашего капитана постоянно быть в движении и, как пить дать, вызовем на себя этого быка Ганта.

«Каталина» шла на полных парусах курсом фордевинд, делая по тринадцать узлов в час. Корабль проходил мимо южного побережья острова Пинос на виду у мыса Карапачибай. В подзорную трубу была хорошо видна намывная полоса прибоя, которая здесь постоянно подвергалась яростным атакам бьющих в берег волн Карибского моря. А дальше на север тянулась обширная низина Ланьер, — сплошная, местами опасная для всего живого трясина, за которой тут же начинались сказочные горы, покрытые лесом.

На одном из холмов, что находился всего в кабельтове от берега и севернее мыса Буэнависта, среди густых деревьев расположились три небольших деревянных домика. Они укрывали своих обитателей от жаркого солнца и тропических ливней, выдерживали порывы ураганного ветра. Один из домиков был отделан внутри с европейским вкусом. Мало того, что любой испанский гранд мог бы позавидовать стоявшей там кровати под дорогим пологом, шифоньеру работы искусного французского краснодеревщика, венецианскому зеркалу. В просторной комнате нашлось место также для библиотеки и итальянского клавесина.

Дом, отделанный с европейским вкусом, занимали некогда знатная шотландка, владевшая большинством языков Старого Света, и… бедная Каталина.

Первой же ночью, проведенной на корабле Боба Железной Руки, Каталина чуть было не лишилась жизни поначалу от охватившего ее страха, а затем, когда в каюту, куда она была помещена, вошел Гант. Она стремительно оттолкнула его от двери, выскочила на палубу и бросилась за борт. Вахтенный оказался рядом, он тут же последовал за девушкой и не дал ей утонуть.

Отчаянный поступок Каталины произвел сильное впечатление на Боба, который уже успел, что называется, с первого взгляда воспылать страстью. Однако чувство это было не чем иным, как предвестием чистой, искренней любви. Боб с неделю не входил в каюту, где находилась Каталина. Он писал ей своим ровным почерком записки и письма на плохом испанском языке. Они были добрыми, дружелюбными, но получались жутко смешными. Каталина, при всей трагичности ее положения, пару раз поймала себя на том, что улыбается.

б и о г р а ф и я
ф и л ь м ы
ф о т о а л ь б о м
и н т е р в ь ю
с т а т ь и
р е ц е н з и и
с с ы л к и