— Поступил прямо как Ганнибал, сжегший свои корабли, — заметил Девото.

— По-моему, даже более дерзко, — сказал де ла Крус. — Горстка смельчаков: в одной руке сабля, в другой — пистолет, — они влетают на палубу галеона, мчатся на корму, врываются в кают-компанию, где капитан безмятежно играет в карты с вице-адмиралом…

— Вот это да!.. — сказал шкипер.

— Мало того, кают-компания полна офицеров, которые тоже режутся в карты!

— И что же? — с явным интересом спросил Девото.

— А вот что! — продолжал де ла Крус. — Испанцы не успели ахнуть, как к груди каждого из них был приставлен пистолет. Они просто утратили дар речи.

— Когда испанец занят картами или дамой, он не вояка, — задумчиво произнес шкипер, сам испанец из Гаваны.

Слушатели засмеялись.

— Но это еще не все, — продолжал де ла Крус — Остальные пираты бросились в рукопашную, быстро справились с охраной, захватили Санта-Барбару и арсенал. Тогда и пришел конец делу. Испанцы сдались на милость победителей. Я всегда придерживался мнения, что смелость и отвага в состоянии одолеть любую силу.

— Но как же пиратам удалось застать врасплох боевой галеон?! — спросил Медико, явно потрясенный услышанным, и с досадой швырнул в кусты пустой орех.

— В том-то и дело, — усмехнулся де ла Крус, — надо знать характер самонадеянного испанца. Конечно, вахтенный заметил баркас и тотчас доложил капитану. Но на борту же был вице-адмирал! Что мог сказать испанец, красуясь перед вельможей? Он небрежно выслушал вахтенного и заявил: «Я и не подумаю пугаться, будь то хоть пиратский бриг!» Испанский характер…

— Не нажимайте на слово «испанский», де ла Крус, — с иронией попросил Девото.

— Ну уж нет! — ответил капитан. — Напыщенность — чисто испанская черта, и это единственное, что мне в них не нравится.

— Чем же закончилась эта история? — Тетю деликатно постарался остановить разгоравшийся спор. — Я что-то не слышал о ней.

— Слава богу, благополучно, — сказал де ла Крус. — Пьер ле Гран оставил вице-адмирала и капитана заложниками, отобрал десяток матросов, пожелавших уйти с ним во Францию, остальных высадил неподалеку от испанского селения, поставил полные паруса, направил бушприт курсом на Ла-Манш и пошел в свой родной Дьеп. Там он распродал добычу, сбыл корабль, отпустил на волю капитана с вице-адмиралом и сделался солидным землевладельцем. Больше ле Гран в Америку не возвращался.

Де ла Крус смолк. Молчали и все остальные, разом всеми овладела усталость, и тишина вокруг стала гнетущей. Незаметно из виду пропали птицы и крокодилы, слух не улавливал ни малейшего звука. Воздух, до краев наполненный липкой влагой, затруднял дыхание. Поникли листья, ветки деревьев повисли, словно лишенные жизни руки.

Из-за зеленой стены, похожей теперь на театральную декорацию, появился Бартоло. Обливаясь потом, он тащил рубаху, стянутую узлом у воротника. В импровизированном мешке было полно плодов чиримойи.

Чиримойя подоспела вовремя, люди зашевелились и взялись за работу. Шершавая зеленая шкурка легко разрывалась, обнажая ярко-белую ароматную мякоть, полную черных семян. Кисло-сладкий плод приятно освежал. Казалось, было не до разговоров, но шкипер так не считал:

б и о г р а ф и я
ф и л ь м ы
ф о т о а л ь б о м
и н т е р в ь ю
с т а т ь и
р е ц е н з и и
с с ы л к и