По возвращении Эскадры Наветренных Островов в Веракрус отважных моряков ждала приятная новость. Король Филипп V всерьез решил положить конец грабежу англичанами и голландцами его заокеанских земель. Из Кадиса вышли курсом в Вест-Индию девять новейших кораблей. Во главе их значились многопушечный линейный корабль «Непорочное Зачатие» в полторы тысячи тонн водоизмещения и с экипажем в тысячу человек; «Святая Троица» в тысячу шестьсот тонн водоизмещения и с экипажем в тысячу сто человек и «Св. Франсиск» в тысячу двести тонн водоизмещения. В то время как наилучшие пиратские Корабли лишь редко превышали шестьсот тонн водоизмещения. При этом Филипп V распорядился никого не брать в плен, а судить на месте и казнить на виселице. Эта новость дошла до слуха пиратов прежде, чем до Вест-Индии доплыла столь грозная королевская флотилия, и пираты вместе с рубщиками леса в панике бежали кто куда, значительно очистив Карибское море, Мексиканский и Дарьенский (Колумбия и Панама) заливы. Ситуация сложилась такой, что даже губернатор Ямайки объявил остров свободным от пиратов. Однако не все были в состоянии бросить столь привычное и доходное занятие. Потому многие и подались в английские порты Северной Америки.

Наиболее известными из них по-прежнему были Джон Куэлч, Эдвард Лоу, Уильям Луис, Бартоломей Роберте и Эдвард Тич по прозвищу Чернобородый, которому особенно потворствовал губернатор Багамских островов. Однако они никак не шли в сравнение с пиратами прошлого века. Действовали в одиночку, богатые города и поселения не грабили, от крупных испанских судов старались уходить. Промышляли больше контрабандой, смело нападали лишь на малые, незащищенные суда. Верно — и испанский народ так считает — что голь на выдумки хитра. Наибольший след в истории из таких «выдумщиков» оставил по себе капитан Уильям Кидд. Многие из бывших карибских пиратов принялись пересекать Атлантику и обирать полные дорогих товаров торговые суда в водах Африки и Азии и сбывать награбленное добро в баснословно быстро растущих английских городах Северной Америки.

На пути домой, в Тринидад, оставив уже позади мыс Сан-Антонио, «Андрес II» повстречал три рыбачьих одномачтовых баркаса. Рыбаки их промышляли ловлей акул. Кто-то узнал фрегат корсара, и с баркасов дали понять, что желают с ним переговорить. Оказалось, что неделю назад, чтобы пополнить свои съестные запасы черепаховым мясом, они хотели было зайти в заливчик небольшого островка, находившегося неподалеку от Кайман-Брака, одного из трех Каймановых островов. Однако вовремя увидели, что на пляже заливчика лежит корабль, который килюют. «Раз килюют в этом месте, — сказал старший из рыбаков, — значит, это пираты».

Де ла Крус поблагодарил и изменил курс. На подходе к заливчику Педро, неожиданно для самого себя, залюбовался буйной растительностью. Она, омытая ночным дождем, сплошь покрывавшая каменистую почву, сверкала на солнце сочными изумрудными красками. Кое-где среди сплошной зеленой стены проглядывали обширные поляны. На них возвышались, как верные сторожевые, головы бутылочных пальм, зонтичные шапки акаций, плотные кроны анона, небольшие, со скудной листвой, но толстой и колючей корой деревца кротона. Все это густо прикрывал обильный подлесок из вечнозеленого испанского дрока, мимоз, молочая, кактусов, алоэ и «ковыля.

б и о г р а ф и я
ф и л ь м ы
ф о т о а л ь б о м
и н т е р в ь ю
с т а т ь и
р е ц е н з и и
с с ы л к и