Потери среди экипажа «Андреса II» были минимальными, личные сбережения же каждого из двухсот девятнадцати его членов значительно пополнились.

В городе Тринидаде меж тем жизнь шла беспокойно, как и во всех остальных испанских поселениях Вест-Индии. Происходил бурный рост частных накоплений, находившийся в прямой зависимости от стремительного развития экономики. Табак, особенно кубинский, какао, кофе, дешевый сахар, индиго, кошениль, воловьи кожи, золото, серебро и жемчуг имели высокий спрос в странах Европы. Отец жены Педро де ла Круса, дон Рикардо, хоть и был в возрасте и часто побаливал, не знал лени. Его табачные плантации и поголовья скота неуклонно росли. Он баловал своих дочерей, однако Каталина чем могла непременно содействовала в работе старенького отца. Но и не забывала готовить себя к возможному плаванию вместе с горячо любимым мужем. Она регулярно, не менее двух раз в неделю стреляла из пистолета, метала ножи и упражнялась на шпагах с офицером, главой местной инквизиции. Но чаще свободное время, прихватив с собой уже умевшего самостоятельно ходить сынишку Андреса, она проводила у причалов на речушке Гуарабо или просто на побережье, непременно глядя на вход залива.

Андрес рос крепким, здоровым мальчуганом и однажды, когда еще только научился говорить «мама», «деда», «баба», «хлеб», «вода», будучи на берегу, неожиданно произнес: «Моле — голе». Каталина возразила сыну:

— Нет, милый Андрес, море — это прекрасно! Только на море можно стать настоящим мужчиной! Твой отец — капитан! Он управляет кораблем, как никто другой! Он смелее всех на свете! Скоро ты увидишь его и сильно полюбишь!

Родным и близким Каталина пересказывала случай произнесения сыном первой осмысленной фразы как признак наличия у мальчугана неординарного интеллекта. Донья Кончита, которая, по сути дела, стала еще одним членом семейства Андрадэ, активно помогала в воспитании Андреса. Она, хотя и имела свой собственный дом, жила в просторном доме дона Рикардо и доньи Марселы, во всем помогая Каталине. В большую семью входили и младшая сестра Каталины с сынишкой, отцом которого был давний друг Педро, нынешний королевский нотариус на корабле Антонио Идальго, хотя постоянно она и жила в доме родителей мужа.

Разрезая ленивую волну, бриг шел почти на полных парусах. Только капитан, сознательно желающий посадить свой корабль на рифы, сошедший с ума или опившийся тростниковой водки, мог так рискованно вести глубоко сидящий в воде бриг в местах неподалеку от кубинского мыса Майей. Поскольку на своих мачтах бриг не нес опознавательных знаков, де ла Крус повел фрегат ему наперерез.

Бой завязался сразу, хотя невооруженным глазом было видно, что по силе своего вооружения бриг явно уступал фрегату. Добрая Душа в бриге, бесспорно пиратском, не признал судно, ему знакомое.

— Жизнь идет вперед, а ты давно не плаваешь с пиратами, — сказал Педро.

— Должно быть, капитан из новых, американской выпечки. Клянусь жизнью тысячи кораблей! Он просто сопляк, или у него в погребах кончился последний сухарь!

б и о г р а ф и я
ф и л ь м ы
ф о т о а л ь б о м
и н т е р в ь ю
с т а т ь и
р е ц е н з и и
с с ы л к и