— Там люди!

— Право руля! Всем по местам! Входим в рукав! — прозвучала команда Красного Корсара.

«Каталина» плавно вошла в проток шириною не более четверти кабельтова. Берега вновь представляли для нее опасность быть в любую минуту обстрелянной из укрытых в густой чаще батарей. Немалый вред могли принести команде и просто залпы из ружей. Толстые стволы деревьев и густые тропические заросли лишали каталинцев возможности ответить врагу прицельной стрельбой.

Но де ла Круса увлекала мысль, что главная опасность впереди. Хотя бомбардиры и стояли у своих орудий с тлевшими фитилями, а ружейная команда была готова мгновенно вступить в бой, все же Красный Корсар рисковал.

Продвинулись вперед еще с четверть мили. Зоркий сообщил, что ничего особого не замечает, но ему кажется, что по обе стороны, в чаще леса, есть люди.

Действительно, не прошло и пяти минут, как с бака прогремело громкое проклятие боцмана:

— Сто чертей вокруг адова котла! Нас собираются поджарить, как цыплят в таверне Веракруса! Капитан, по реке течет огонь!

С юта, где у самого флагштока сидел Коко, донесся его высокий, но потому всем слышный голосок:

— Мы попали в ловушку! В сорока саженях за нами от берега к берегу со дна подняли цепь.

Боцман не добился признания от пирата, и морским разбойником занялся Медико. Он зашел к себе в лазарет, приготовил питье и спустился в трюм к лежавшему там без сил моряку. Тот принял кружку, осушил ее залпом, и через минуту зрачки его глаз непомерно расширились, тело обмякло, а язык сам заговорил в ответ на вопросы хирурга.

Еще через пять минут Медико был на мостике, рядом с Педро.

— Капитан, дальше прохода нет. Гант ловко за манил нас в ловушку. Если не сгорим, то выйти назад не сможем. За нами тут же поднимут тяжелую цепь.

— Все это мы уже знаем, — быстро сказал де ла Крус. — Где сам Гант?

— Он другой протокой через час выйдет в открытое море…

Такой брани на испанском и французском языках прежде не слышал даже такой виртуоз в этом деле, как Добрая Душа.

Обругавшись всласть, Красный Корсар стремглав помчался на бак. Там он лучше оценил ситуацию — к судну, подгоняемые течением, приближались огненные предметы.

Подошел Девото с подзорной трубой.

— Плошки с горящей паклей!

— Спустить носовые сети! С баграми на них самых смелых! Топить плошки! Шлюпки на воду! Гребцам делать то же самое! Отдать носовой! Стравить на тридцать саженей!

Приказы капитана исполнялись с молниеносной быстротой.

Как только сети были спущены с бушприта, ловкие матросы спустились по ним и принайтовленными к шестам баграми стали топить плывшие прямо на судно огненные плошки.

Де ла Крус помчался на ют, где уже находились Меркурий я Адальберто. Они рассуждали, как лучше разбить цепь. Проще всего было бы ударить по ней из пушки, установленной у ватерлинии, но «Каталина» в этом месте реки не могла развернуться к цепи бортом.

С бака юнга принес поднятую на борт горевшую плошку. То был разрубленный пополам сухой кокосовый орех, в котором лежали куски пеньки и пакли, обильно смоченные липкой чрезвычайно горючей смесью масла с загустевшим соком каучуконосной гевея. Коснись такой «фитилек» просмоленных досок судна, и «Каталина» вмиг сама превратилась бы в огромный пылающий факел.

б и о г р а ф и я
ф и л ь м ы
ф о т о а л ь б о м
и н т е р в ь ю
с т а т ь и
р е ц е н з и и
с с ы л к и