Добрая Душа немедленно отправился в Гавану и вскоре возвратился оттуда с недавно появившемся там толковым моряком. Он много плавал, но рассорился с капитаном и был списан на берег. Добрая Душа предложил его на должность старшего помощника капитана.

— Он будет вам, мой капитан, фок-мачтой! — Боцман вкладывал в эти слова всю свою добрую душу У него верхняя оснастка в полном порядке. Главное — у него никогда не бывает затмения мозгов. Правда, он обижен, но с нами ему будет хорошо, и потому он никогда нас не подведет! Если я не прав, пусть перестанет биться мое сердце!

— Так! Что ты еще нам скажешь?

— Марио Васкес из простых людей, но человек достойный. Он сумел подняться до уровня образованных. Стал сеньором. Плавал старшим помощником на боевом линейном корабле «Аве Мария» в девятьсот тонн водоизмещения и семьдесят два орудия новейшего типа!

— Почему ушел? — спросил Педро.

— Нет ничего более презренного и в то же время более прекрасного, чем человек, — ответил Васкес.

Это был достойный ответ, и он понравился де ла Крусу.

— К числу его сильных сторон, — поспешил, как ему казалось, разрядить обстановку Добрая Душа, — относится также умение пить и не пьянеть и вовремя останавливать своих собутыльников.

— Это меня не беспокоит. Для этого у нас есть Добрая Душа. А вот интересно, что это у сеньора Васкеса под рубахой?

— Каталонский нож с обоюдоострым лезвием. Прочная роговая рукоятка искусно украшена резьбою. Она плотно и удобно ложится в ладонь. Никто не уйдет от него, если только попытается вас обидеть!

Педро вспомнил любимого друга Девото, приятно улыбнулся и сказал:

— Хорошо! Проверим в деле!

За день до отхода в море дилижанс из Гаваны доставил пакет от генерал-губернатора сеньору Санчесу. В письме сообщалось, что из Мадрида пришел приказ из военного ведомства о возвращении в армию Санчеса с новым званием пехотного капитана. Ознакомившись с бумагой в присутствии де ла Круса, Санчес заявил:

— Сейчас конец мая. Мне говорили, что вы, капитан, в этом сентябре намерены перестать плавать. Тогда я и отправлюсь в Гавану.

Расставание с семьей на этот раз для Педро было наиболее тяжелым. На причале, перед тем как прыгнуть в лодку, Педро долго целовал Каталину, а Успех не прекращал крутиться рядом, терся об их ноги и тихонько подвывал.

— Я тебе уже говорил, любимая моя, что проплаваю до сентября, когда у нас появится еще ребенок. Сразу подам прошение об отставке. Потерпи, дорогая, еще три месяца, и тогда мы уже никогда не будем расставаться.

— Хорошо, мой ненаглядный, в конце августа буду ждать тебя. Только умоляю, береги себя и думай о нас. — Каталина еще раз поцеловала мужа и легонько толкнула его. — Иди! С богом!

Когда из поля зрения Педро и Бартоло, стоявших на корме, исчезли белые платочки, которыми Каталина, ее сестра Маргарита и донья Кончита долго махали вслед уходившему фрегату, Бартоло с грустью в голосе сказал:

— Педро, вы обратили внимание, как Успех не желал на этот раз расставаться с сеньорой Каталиной? В его глазах было столько грусти! Если бы Успех был человеком, я бы сказал, что он горько плакал. Он не хотел идти в лодку. Мне пришлось брать его на руки.

б и о г р а ф и я
ф и л ь м ы
ф о т о а л ь б о м
и н т е р в ь ю
с т а т ь и
р е ц е н з и и
с с ы л к и