Трижды герой
В прокат выходит "Однажды в Мексике"
Газета "Ведомости", № 11171 (779)
2 октября 2003 г., четверг
Через три года после завершения съемок Роберт
Родригес выпустил наконец давно обещанную финальную часть своей
"мексиканской трилогии" - полупродолдение, полуремейк
"Музыканта" и не столь дешевого, но тоже вполне самопального
"Десперадо" - картины, изменившей наши представления
о траектории полета пули, канонизировавшей Антонио Бандераса
и Сальму Хайек и навсегда вписавшей семиструнную испанскую гитару
в реестр самых смертоносных предметов, какие бывают.
За 11 лет экранной жизни лирический герой Роберта
Родригеса прошел путь от жертвы обстоятельств до национального
символа. В "Музыканте" это был деревенский вахлак,
по ошибке угодивший на линию огня в войне провинциальных наркодилеров.
В "Десперадо" - уже вполне квалифицированный убийца,
мучимый приличествующими профессии демонами. "Однажды в
Мексике" решительно возводит стрелка и гитариста Эль Мариачи
на пъедестал народного героя: о нем слагаются песни, молва приписывает
ему мистические способности, а старое прозвище сокращено фольклором
до благоговейного Эль - в странах, где артикли не используются,
его, наверное, и вовсе обозначили бы многозначительной тишиной.
Миф, как и положено, находится на изрядной дистанции от реального
человека, понуро сидящего у чахлого фонтана, перебирая струны
искалеченной рукой. Его жизнь лишена всякого смысла. Денег нет.
Прекрасная библиотекарша Каролина (Сальма Хайек), с которой
он счастливо укатил за горизонт в финале "Десперадо",
теперь живет лишь в его горьких воспоминаниях - и если смерть
предыдущей подруги приводила Мариачи в макабрическое, но при
том в боевое состояние, то сейчас он раздавлен и смят и даже
мстить не особо собирается. Плечи его опущены, а гитарный футляр
с нестандартным стрелковым оружием сдан на вечное хранение.
Из этого губительного ступора героя выводит некто Сэндс (Джонни
Депп), агент американского влияния в Мексике, расхаживающий
в футболке с надписью "ЦРУ", стреляющий зачем-то в
поваров и пытающийся между делом рулить местной политикой. Сэндс
хочет предотвратить им самим спровоцированный военный переворот
и пытается завербовать персонажа народных сказок себе в помощники.
В истории также участвуют колоритная мексиканская военщина,
роскошная мексиканская спецназовка, страшный забинтованный человек
и даже очень свежо выглядящий Микки Рурк, чья сюжетная функция
сводится к манипулированию очень маленькой собачкой. Однако
весь этот любовно подобранный паноптикум меркнет, когда в дело
вступает Джонни Депп, сотворивший из своего героя образ необычайно
выпуклый, яростный и решительно не лезущий ни в одни из имеющихся
в кинематографической традиции ворот. Ему удается невозможное
- поднять планку безумия и крутизны выше заоблачных стандартов,
установленных в 90-е гг. Достаточно сказать, что по ходу действия
его герой лишается своих замечательных серых* глаз, получает
несколько пуль в живот, приращивает механическую руку - и все
это без малейшего ущерба для хорошего настроения и общей решительности
в достижении своей невразумительной, но важной цели. В ситуации,
когда Бандерас все больше пребывает в тени (из своего сумрачного
угла он выдвигается лишь в середине фильма, а спутанные волосы
с темного лица сбрасывает только в главной финальной перестрелке),
именно Депп решительно подхватывает переходящий вымпел главного
"десперадо". Не случайно в реплике классической родригесовской
сцены, где израненный герой призывает на помощь невинное дитя,
торгующее жвачкой, и при его помощи сокрушает врагов, этим герой
на сей раз оказывается не Бандерас, а Депп.
"Однажды в Мексике", как и вся трилогия об Эль Мариачи,
есть пример беспрецедентной концентрации кинетической энергии
на квадратный сантиметр экрана и столь же беспрецедентного композиционного
раздолбайства. Всякий, кто сможет объяснить, что именно происходит
в данной картине (не говоря уже о том, чтобы увязать историю
с тем, что творилось в двух предыдущих), достоин быть награжден
почетной трехцветной лентой - вроде той, которую Бандерас снимает
с пиночетоподобного эль президенте ближе к концу фильма. Как
всякий энтузиаст своего дела, Родригес совсем не умеет отказать
себе в желании повториться, переснять новенькой камерой то,
что в прошлый раз не вполне получилось из-за нехватки денег
или технологий. Его пренебрежение здравым смыслом, однако, странным
образом идет на пользу его фильмам: относись он к сочинению
сценариев, не было бы в них такой смелой легкости, да и замечательный
актер Дэнни Трехо, погибший во второй серии, в третьей никак
бы не мог воскреснуть и сыграть человека по имени Кукуй.
Родригес принадлежит к узкому кругу молодых революционеров,
совершивших в первой половине 90-х кровавый, но в целом благотворный
переворот в мировом кино. Для революционера самые трудные времена
наступают после победы: тут есть хороший шанс стать жирным и
вялым, завязнуть в больших бюджетах и в творческих планах и
в конечном счете оказаться беспомощным перед лицом контрреволюции
- когда в ушах отзвенит, пороховой дым рассеется, и массовый
зритель потянется к прежним своим удовольствиям - мюзиклам и
дорогим раскраскам из древнеримской жизни. Оттого не может не
вызвать удовольствия то, что даже в условиях повсеместной ползучей
реакции Роберт Родригес, как и прежде, практикует совершенно
партизанский революционный кинематограф. И, как никто другой,
умеет собрать друзей, съездить на выходные в Мексику, и снять
там на пятачок, что у людей глаза лезут на лоб, а в отдельных
случаях даже покидают его пределы.
Роман Волобуев
<< обратно
